World of Warships. Гайды по советским крейсерам. «Чапаев

Крейсер "Куйбышев", 1950 г.

История создания крейсеров проекта 68 неразрывно связана как с эволюцией отечественной военно-морской мысли, так и с ростом промышленных возможностей молодого СССР. Чтобы понять, как формировались их облик и тактико-технические характеристики, необходимо сделать хотя бы краткий экскурс в историю отечественного военного кораблестроения.

Первые советские кораблестроительные программы, принятые в 1926, 1929 и 1933 гг., формировались под влиянием теории малой морской войны, что вполне отвечало экономическим и судостроительным возможностям Страны Советов. Достраивались заложенные еще до революции корабли, проходили модернизацию имевшиеся в составе РККФ линкоры. Однако новое строительство предполагалось ограничить лидерами, эскадренными миноносцами, подводными лодками и прочими типами легких кораблей, которые во взаимодействии с авиацией сухопутного базирования должны были громить вражеские флоты, вторгшиеся в прибрежные воды СССР. Предполагалось, что легкие силы, способные за счет своей высокой скорости быстро сосредоточиться в нужном месте и в нужное время, смогут во взаимодействии с авиацией и сухопутной артиллерией нанести комбинированный удар, т.е. одновременно атаковать эскадру тяжелых кораблей неприятеля разнородными силами и тем самым добиться успеха.

Чтобы собственные легкие силы не «увязли» в эсминцах и легких крейсерах неприятеля, флоту требовалось некоторое количество легких крейсеров, способных проложить дорогу для своих торпедоносных кораблей сквозь прикрытие вражеской эскадры. Такие крейсера должны были быть очень быстроходны для взаимодействия с 37-40-узловыми лидерами типа «Ленинград» (проект 1) и «Гневный» (проект 7) и обладать достаточной огневой мощью для быстрого выведения из строя легких крейсеров неприятеля. Именно такими кораблями и стали легкие крейсера проекта 26 и 26-бис, рассмотренные автором в предыдущем цикле статей.

Однако еще в 1931 г. И.В. Сталин на заседании Комиссии обороны при СНК СССР сказал:

«Начать постройку большого флота надо с малых кораблей. Не исключено, что через пять лет мы будем строить линкоры».

И, по всей видимости, с тех (или даже более ранних) пор он не расставался с мечтой об океанском флоте. А потому весной 1936 г. в СССР была разработана первая программа «крупного морского судостроения», включавшая в себя планы по созданию мощного линейного флота. Надо сказать, что программа эта создавалась в обстановке строгой (и не совсем понятной) секретности: к ее созданию не были привлечены эксперты-теоретики военно-морского строительства (такие, как М. А. Петров) и командование флотами. В сущности, все их участие в разработке свелось к короткому совещанию, проведенному И.В. Сталиным с руководством УВМС и командующими, на котором Сталин задал вопросы:

«Какие корабли и с каким вооружением надо строить? С каким противником скорее всего придётся встречаться этим кораблям в боевой обстановке?»

Ответы командующих, конечно, оказались совершенно различными, иного трудно было бы ожидать: если командующий Тихоокеанским флотом предлагал сосредоточиться на крупных кораблях (каковые и нужны были на его театре), то командующий Черноморским флотом желал строить вместе с крейсерами и эсминцами множество торпедных катеров. Реакция Сталина была вполне предсказуемой: «Вы сами еще не знаете, что вам нужно».

Но следует отметить, что, если моряки и не знали, какие корабли им нужны, то стремились узнать: к началу 1936 года прорабатывались проекты (разумеется, на самых ранних стадиях - предэскизного/эскизного проектирования) трех крупных артиллерийских кораблей. Тогда предполагалось, что РККФ понадобится два типа линкоров: для закрытых и открытых морских театров, поэтому рассматривались проекты линейных кораблей в 55 000 т (проект 23 «для ТОФ») и 35 000 т (проект 21 «для КБФ») стандартного водоизмещения, а также тяжелого крейсера (проект 22). Интересно, что последний должен был обладать ультимативными, но при этом все еще «крейсерскими» характеристиками - 18-19 тыс. тонн, 254-мм артиллерия главного калибра и 130-мм универсальные пушки, однако строительство малых линкоров во Франции («Дюнкерк») и в Германии («Шарнхорст») сбило наших моряков с пути истинного. Тяжелый крейсер с 254-мм артиллерией представлял бы собой вершину крейсерской «пищевой пирамиды», не превращаясь еще в линкор, но именно поэтому он никак не мог бы противостоять «Дюнкерку» или «Шарнхорсту», что чрезвычайно расстраивало руководство УВМС. В итоге задание на разработку практически сразу же оказалось скорректировано: водоизмещение крейсера разрешили увеличить до 22 000 т и проработать установку на нем 250-мм, 280-мм и 305-мм артиллерии главного калибра. Вынужденные ориентировать проектируемые корабли на противостояние с пусть малыми, но линкорами, оба конструкторских коллектива, ЦКБС-1 и КБ-4, осуществлявшие предварительную проработку тяжелого крейсера, вышли на 29 000 и 26 000 т стандартного водоизмещения соответственно. В этих пределах весов у коллективов получались достаточно быстроходные (33 уз), умеренно защищенные (до 250 мм бронепояс и до 127 мм бронепалуба) корабли с девятью 305-мм орудиями в трех башнях. Но они, конечно, уже перестали быть тяжелыми крейсерами, представляя собой малые линкоры или, быть может, линейные крейсера.

Программа «крупного морского судостроения» внесла в эти взгляды свои коррективы: хотя она и разрабатывалась наморси В.М. Орловым и его заместителем И.М. Лудри, но конечно, последнее слово принадлежало Иосифу Виссарионовичу. Вполне вероятно, что именно келейность ее разработки привела к ряду откровенно странных решений в части количества, типов планируемых к постройке кораблей и распределению их по театрам. Всего предполагалось построить 24 линкора, в том числе 8 типа «А» и 16 типа «Б», 20 легких крейсеров, 17 лидеров, 128 эскадренных миноносцев, 90 больших, 164 средних и 90 малых подводных лодок. При этом на момент формирования программы «крупного морского судостроения» И.В. Сталин полагал весьма желательным вхождение СССР в систему международных договоров, поэтому решено было отказаться от дальнейшей проработки линкора в 55 000 т, ограничившись кораблями в 35 000 т, подходящими под «вашингтонский» стандарт и ставшими «линкорами типа А» новой программы.

Соответственно, тяжелые крейсера «переклассифицировались» в «линкоры типа Б». С одной стороны, вроде бы подобный подход вполне соответствовал желаниям УВМС, прорабатывавших одновременное строительство линкоров двух типов. Но следует учесть, что «малый» линкор УВМС с его 35 000 т водоизмещения и 406-мм артиллерией главного калибра должен был стать ничуть не слабее любого линейного корабля мира, а «большой» корабль для Тихого океана и вовсе создавался как сильнейший в мире линкор. Теперь же вместо этого планировалось создать всего 8 полноценных линкоров и аж 16 кораблей типа «Б» которые, обладая 26-тысячным водоизмещением и 305-мм главным калибром «зависли» где-то посредине между полноценным линкором и тяжелым крейсером. Какие задачи могли они решать? Наморси В.М. Орлов в том же 1936 г. писал о них следующее:

«Корабль должен на многие годы иметь возможность уничтожать всякие крейсера, включая корабли типа «Дейчланд» (карманные линкоры. - Прим. авт.)».

Чуть позднее он же выдвинул для них требование сражаться с линкорами типа «Шарнхорст» и линейными крейсерами типа «Конго» на выгодных для себя курсовых углах и дистанциях. Тем не менее, в таком виде «линкорная» часть программы вызывает много вопросов. Всего в мире (если не принимать во внимание экзотические испанские или латиноамериканские дредноуты) имелось всего 12 относительно некрупных линейных кораблей, с которыми мог бы сражаться, причем без особой надежды на успех, линкор типа «Б»: 2 «Дюнкерка», 4 «Джулио Чезаре», 2 «Шарнхорста» и 4 «Конго». Зачем нужно было «в ответ» строить 16 собственных «двенадцатидюймовых» кораблей? Полноценных линкоров типа «А» предполагалось иметь всего по 4 на Черном и на Балтийском морях - этого вряд ли было бы достаточно для противостояния флоту любой первоклассной морской державы. Например, к моменту ввода в строй черноморской четверки линкоров типа «А», флот Италии, который, как тогда считалось, вполне мог войти в Черное море с недружественными целями, мог располагать куда большим количеством кораблей этого класса. Если изначально УВМС для Тихого океана предназначало наиболее сильный тип кораблей (линкор в 55 000 т), то теперь там вообще не должно было быть полноценных линкоров - только 6 кораблей типа «Б».

Таким образом, реализация программы «крупного морского судостроения» хотя и должна была предоставить в распоряжение Страны Советов могучий военный флот численностью в 533 боевых корабля в 1 млн. 307 тыс. тонн совокупного стандартного водоизмещения, но не обеспечивала ему господства ни на одном из четырех морских театров. А это, в свою очередь, означало, что если теории «малой войны» и приходит конец, то от тактики комбинированного удара отказываться пока рано. Даже после реализации кораблестроительной программы 1936 г. возможность появления эскадр противника, заведомо превосходящих наш флот по численности тяжелых кораблей, не могла быть исключена. В этом случае классическое сражение автоматически приводило к поражению, и оставалось делать ставку на все тот же «удар легкими силами в прибрежных районах».

В итоге получилось немного странно: с одной стороны, даже после принятия программы «крупного морского судостроения» крейсера проектов 26 и 26-бис вовсе не изживали себя, потому что сохранялась тактическая ниша для их использования. Но, с другой стороны, поскольку на всех четырех театрах планировалось теперь создать полноценные эскадры (даже для Северного флота предполагалось строить 2 линкора типа «Б»), возникла необходимость в создании нового типа легкого крейсера для службы при эскадре. И все эти соображения нашли себя в кораблестроительной программе 1936 г.: из 20 легких крейсеров, предназначенных к постройке, 15 должны были строиться по проекту 26, а остальные 5 - по новому проекту «сопровождения эскадры», получившему номер 28.

Таким образом, руководство УВМС потребовало, а конструкторы приступили к проектированию нового крейсера не потому, что проект 26 оказался чем-то нехорош: собственно говоря, создание нового типа корабля, ставшего впоследствии легким крейсером проекта 68-К «Чапаев», началось задолго до того, как крейсера типов «Киров» или «Максим Горький» могли продемонстрировать хоть какие-то недостатки. Но крейсера типа «Киров» создавались в рамках парадигмы «малой морской войны» и не слишком подходили для сопровождения эскадры. Конечно, скорости никогда много не бывает, но для действий при своих тяжелых кораблях все же 36 узлов проекта 26 выглядели избыточно. А ведь дополнительные узлы скорости всегда достаются за счет каких-то иных элементов, в случае с проектом 26 - отказом от второго командно-дальномерного пункта и проч. Задача быстрой ликвидации легких крейсеров больше не ставилась. Конечно, приятно иметь возможность быстро разобрать неприятельский легкий крейсер на шпангоуты и прочие детали корпусного набора, но главным врагом «сопровождающего» крейсера становились лидеры и эсминцы, а против них требовалась более скорострельная артиллерия, нежели 180-мм пушки. Кроме того, защиту следовало усилить: в то время как «крейсер-налетчик» проекта 26 при сосредоточенном или комбинированном ударе имел все возможности определять дистанцию боя и свой курсовой угол на противника, легкий крейсер-защитник все же должен располагаться между атакующими и их целью, оставляя выбор дистанции боя/курсовых углов неприятелю. Более того, следует предполагать, что, если атаку легких сил врага также будут лидировать легкие крейсера, они постараются связать боем наши, в этом случае важно не отвлекаться, а уничтожать вражеские эсминцы, не слишком-то опасаясь 152-мм снарядов. И, кроме того, возможен прорыв вражеских лидеров и эсминцев на «пистолетные» дистанции, с которых их артиллерия, доросшая уже до 138 мм (у французов), обретает значимую бронепробиваемость.

Помимо защиты и артиллерии, изменений требовали и запасы топлива. Крейсера проекта 26 создавались для действий в ограниченных акваториях Черного и Балтийского морей и не должны были идти далеко от берегов на Тихом океане, а потому обладали ограниченной дальностью хода: по проекту, в пределах 3 000 морских миль при полном (не максимальном) запасе топлива (что по факту она окажется несколько выше, в 1936 г., конечно, знать не могли). В то же время для новейших линкоров типа «А» планировали обеспечить дальность хода в 6000-8000 миль и, конечно, сопровождать такие корабли крейсера проекта 26 не могли.

Следовательно, отечественному флоту потребовался легкий крейсер иной концепции и иного проекта. Так началась история создания крейсеров типа «Чапаев», но перед тем, как перейти к ее описанию, следует все же до конца разобраться в вопросе, как получилось, что данные крейсера практически полностью «выдавили» корабли типа «Киров» и «Максим Горький» из кораблестроительных программ.

Итак, 26 июня 1936 года СНК СССР принял постановление о строительстве «Большого морского и океанского флота». Но уже в следующем, 1937, году данная программа подверглась существенным корректировкам. Летом 1937 года нарком внутренних дел Н.И. Ежов объявил:

«…военно-фашистский заговор имеет ответвления и в руководстве Военно-морских сил».

В результате чего началась «чистка» рядов военно-морского флота, причем создатели программы «крупного морского судостроения», наморси В.М. Орлов и его заместитель И.М. Лудри, оказались репрессированы. Мы не будем, конечно же, пытаться вынести вердикт чисткам 1937-38 гг., это тема для отдельного большого исследования, ограничимся лишь констатацией того, что кораблестроительная программа 1936 г., созданная «вредителями», просто обязана была подвергнуться пересмотру. Так и произошло: в августе 1937 года правительство СССР издало постановление о переработке кораблестроительной программы.

Не давая оценки репрессиям, мы должны признать, что от инициированного ими пересмотра кораблестроительная программа только выиграла. Количество линкоров было уменьшено с 24 до 20, но теперь это были полноценные линкоры: проектирование линейного корабля типа «А» показало, что сочетание 406-мм артиллерии и защиты против 406-мм снаряда при скорости около 30 узлов невозможно уместить ни в 35, ни в 45 тыс. тонн. В начале 1937 г. стало известно, что Германия и Япония в дальнейшем будут закладывать корабли в 50-52 тыс. тонн водоизмещения. В ответ на это правительство разрешило довести стандартное водоизмещение линкора типа «А» до 55-57 тыс. т. В то же время линкор типа «Б» в процессе проектирования уже превысил 32 тыс. т, но все еще не удовлетворял ни требованиям заказчиков, ни взглядам проектировщиков, поэтому данный проект объявили вредительским. В итоге руководство УВМС решило строить корабли типа «А» с 406-мм артиллерией и водоизмещением в 57 тыс. тонн для Тихого океана и линкоры типа «Б» с той же защитой, но с 356-мм пушками и существенно меньшими размерами для прочих театров. Теоретически (без учета экономических возможностей страны) такой подход был куда предпочтительнее линкоров в 35 и 26 тыс. тонн предыдущей программы. Тем более, что очень быстро выяснилось, что линкор «Б» по своим размерам стремится приблизиться к линкору типа «А», не обладая при этом его эффективностью, отчего в начале 1938 г. от линкоров типа «Б» окончательно отказались в пользу сильнейшего корабля типа «А», который и должен был строиться для всех морских театров.

Но изменения не ограничивались одними линкорами: в кораблестроительную программу предлагалось включить корабли новых классов, которых не было в старой, а именно: 2 авианосца и 10 тяжелых крейсеров. Соответственно, обновленная программа имела два принципиальных отличия, которые поставили окончательный крест на дальнейшем строительстве крейсеров проекта 26 и 26-бис:

1. Разработчики данной программы полагали, что ее выполнение позволит РККФ иметь паритет с вероятными противниками на каждом морском театре. Таким образом, больше не прогнозировалась ситуация, при которой задача противостояния вражеским соединениям тяжелых кораблей возлагалась бы исключительно на легкие силы флота. Соответственно, тактическая ниша крейсеров проекта 26 и 26-бис должна была исчезнуть.

2. Программой предусматривалось строительство не только «классических» легких, но и ультимативно-мощных тяжелых крейсеров, которые должны были стать сильнейшими в своем классе. Их водоизмещение планировалось на уровне в 18-19 тыс. тонн (по первоначальной оценке), главный калибр - 254-мм артиллерия, бронирование должно было защищать от 203-мм снарядов, и всё это должно было развивать скорость в 34 узла. Возможности тяжелых и легких крейсеров полностью закрывали весь спектр задач, которые могли быть поставлены перед кораблем класса «крейсер», и нужды в дополнительном типе кораблей не было.

Таким образом, РККФ должен был получить классические легкие и очень мощные тяжелые крейсера в достаточных количествах, и нужда в «промежуточном» корабле, каковым являлись крейсера проекта 26, отпала. Согласно новой программе, их предполагалось построить всего 6 штук (фактически заложенные корабли проектов 26 и 26-бис), и на этом их строительство следовало прекратить. Впрочем, к вопросу о возобновлении строительства крейсеров типа «Максим Горький» предполагалось вернуться еще раз, после испытаний первого корабля серии, но этого не произошло.

В дальнейшем тяжелые крейсера эволюционировали в проект 69 «Кронштадт», подозрительно схожий с «вредительским» линкором типа «Б», но это уже совсем другая история. Что же касается легких крейсеров «сопровождения эскадры», то история их создания началась в конце августа 1936 года, когда наморси В.М. Орлов сформулировал задачи для данного типа кораблей:

1. Разведка и дозор.

2. Бой с легкими силами противника при сопровождении эскадры.

3. Поддержка атак своих эскадренных миноносцев, подводных лодок и торпедных катеров.

4. Операции на морских коммуникациях противника и набеговые операции на его побережье и порты.

5. Минные постановки активных минных заграждений в водах противника.

Руководство УВМС потребовало «уложить» новый корабль (проходивший по документам как "проект 28") в стандартное водоизмещение 7 500 т, т.е. чуть больше, чем «разрешенное» водоизмещение крейсера «Киров», которое на тот планировалось на уровне 7170 т. При этом дальность хода моряки «заказали» совершенно феерическую - 9-10 тыс. морских миль. Эскизное проектирование корабля должны были вести (параллельно) конструкторы ЦКБС-1 и Ленинградского проектного института.

Новый корабль проектировали на основе крейсеров пр. 26. Длину корпуса «Кирова» увеличили на 10 метров, ширину - на метр, при этом теоретический чертеж практически повторял таковой у крейсера проекта 26. Несколько усилили броню бортов, траверзов и барбетов - с 50 до 75 мм, а лоб башни - даже до 100 мм, но зато вертикальную броню боевой рубки уменьшили со 150 до 100 мм, а 50-мм бронепалубу оставили как есть. Конечно же, основные новации коснулись главного калибра: 180-мм пушки уступили место шестидюймовкам, вместо трех трехорудийных башен МК-3-180 планировали ставить четыре трехорудийных, тем самым доведя количество стволов до двенадцати. В то же время зенитный калибр дальнего боя сохранялся в своем «первозданном» виде - шесть одноорудийных 100-мм установки Б-34, расположенных также, как и на крейсере «Киров». Зато по проекту новый корабль наконец-то должен был получить скорострельные зенитные автоматы, хотя и в весьма умеренном количестве: два «гнезда» (46-К) со счетверенными 37-мм установками, а всего 8 стволов. Представляет интерес их размещение: на носовой и кормовой надстройке, так, что на любой борт могли стрелять оба «гнезда», и по одному в нос или корму корабля. Количество пулеметных установок оставалось тем же, что и на «Кирове» - четыре, но они должны были стать спаренными, отчего общее количество 12,7-мм стволов по сравнению с проектом 26 возрастало вдвое, с четырех до восьми. Что до торпедного и авиационного вооружения, то оно сохранялось неизменным: два 533-мм трехтрубных торпедных аппарата и два самолета КОР-2.

Энергетическая установка должна была полностью дублировать турбины и котлы, предназначенные для серийных кораблей проекта 26: головной «Киров» получал энергетическую установку, сделанную в Италии, но прочие корабли этого типа - ее модернизированный вариант, освоенный отечественным производством. Со всеми вышеперечисленными «новациями» стандартное водоизмещение крейсера должно было достигнуть 9 000 т, при этом скорость надеялись сохранить на уровне 36 узлов, но вот дальность хода, конечно, оказалась существенно ниже, чем в техзадании: вместо 9-10 тыс. миль всего лишь 5,4 тыс. миль.

В целом же можно констатировать, что проектировщики не смогли «уложить» крейсер проекта 28 в изначальное ТЗ, и от этого его дальнейшая судьба оказалась под вопросом. Неизвестно, какое решение приняло бы руководство УВМС, но тут как раз начался 1937 год… Следующий этап создания легких крейсеров типа «Чапаев» начался уже после того, как наморси В.М. Орлов был снят со своего поста и арестован, а представленная им программа «крупного морского судостроения» подвергнута ревизии на предмет выявления в ней «вредительских» элементов. Конечно же, не избежал этой участи и крейсер проекта 28: 11 августа 1937 года на заседании комитета обороны (КО) при Совете Народных Комиссаров (СНК) СССР было поручено проработать вопрос о типе перспективного легкого крейсера с различным составом вооружения, в том числе девять 180-мм, двенадцать, девять и шесть 152-мм орудий, а также рассмотреть целесообразность дальнейшего строительства легких крейсеров проекта 26-бис вместо проектирования чего-то нового. Причем на пересмотр ТЗ легкого крейсера давалось всего два дня!

В «два дня» не уложились, но 1 октября 1937 г. комитет обороны принял постановление о проектировании нового корабля, имевшего ряд существенных отличий от крейсера проекта 28. Количество башен главного калибра уменьшалось с четырех до трех, таким образом, крейсер должен был получить девять 152-мм орудий. Шесть одноорудийных 100-мм орудий заменили на четыре башенные «спарки». Общее количество стволов 37-мм автоматов увеличивалось с 8 до 12. Скорость разрешили уменьшить до 35 узлов, но бронепояс должен был усилиться с 75 до 100 мм. Дальность была несколько снижена: теперь от крейсера требовалось при максимальном запасе топлива проходить всего 4,5 тыс. миль, однако существовал небольшой нюанс. Обычно дальность хода устанавливалось для полного хода и для экономического хода - и с тем, и с другим все понятно. Если скорость полного хода в данном случае представляет максимальную скорость корабля, которую тот мог поддерживать продолжительное время, то экономических ход представлял собой скорость, при которой потребление топлива на милю пройденного пути было минимальным. Однако дальность 4,5 тыс. миль была определена для некоего «крейсерского хода» (часто под таковым понимают именно экономическую скорость, но, видимо, не в данном случае). Скорость экономического хода для наших крейсеров определялась как 17-18 узлов, а вот крейсерского для нового корабля - почему-то 20 узлов. Стандартное водоизмещение устанавливалось в тех же пределах, что и ранее: 8000-8300 т.

При этом комитет обороны определил следующий порядок работы по крейсеру: до 5 октября текущего года руководство морских сил РККА обязывалось представить тактико-техническое задание на корабль, 10 октября 1938 года ожидался эскизный проект, с тем, чтобы уже 31 августа 1938 года можно было бы заложить новые крейсера данного типа. В то же время было принято решение (предположительно из-за опасности срыва работ по крейсерам нового проекта. - Прим. авт.) о закладке двух крейсеров проекта 26-бис в 1938 году (будущие «Калинин» и «Каганович»).

Безусловно, характеристики нового крейсера комитет обороны взял отнюдь не с потолка, а по предложениям моряков. Но все же удивителен тот факт, что комитет обороны утвердил (хоть бы и частично) ТТХ корабля, на который отсутствовало тактико-техническое задание!

Впрочем, уже 29 октября 1938 года оно было утверждено. Новый начальник МС РККА М.В. Викторов ставил новому кораблю следующие требования:

1. Действия в составе эскадры для вывода легких сил в атаку.

2. Поддержка корабельного дозора и разведки.

3. Охранение эскадры от атак легких сил противника.

Как видно, задачи нового крейсера (вскоре его проекту присвоили номер 68) были значительно сокращены по сравнению с первоначальным ТТТ (тактико-техническими требованиями), на основании которых разрабатывался предыдущий проект 28. Интересно, что корабли проекта 68 больше не предназначались для действия на коммуникациях противника: теперь руководство МС РККА видело в них специализированный крейсер для службы при эскадре, и только.

Что касается ТТХ самого крейсера, то они практически не отличались от тех, что были определены комитетом обороны: все те же 3*3-152-мм орудия и проч. Единственной новацией стали только некоторые уточнения по зенитной артиллерии. Так, первоначально 100-мм пушки планировалось установить в установках БЗ-14, аналогичных тем, что предназначались для линкоров проекта 23, но потом решено было, что они слишком тяжелы и излишне увеличат водоизмещение крейсера, отчего было принято решение о проектировании облегченных 100-мм установок. Определился состав зенитных автоматов: двенадцать стволов предполагалось разместить в шести спаренных установках. Стандартное водоизмещение сохранялось на уровне 8000-8300 т, бронирование бортов и палубы - соответственно 100 и 50 мм, но при этом предусматривалась очень мощная защита артиллерии: башни до 175 мм, а их барбеты - 150 мм. Надо сказать, что имеющиеся у автора источники не указывают, когда именно было принято решение о столь сильной защите артиллерии, так что нельзя исключать, что такая их защита фигурировала еще в решении комитета обороны до появления ТТЗ Викторова.

Проектирование нового крейсера поручили главному конструктору кораблей проекта 26 и 26-бис А.И. Маслову (ЦКБ-17), очевидно, это был наилучший выбор из всех возможных. В марте 1938 года эскизный проект был готов, но с двумя отклонениями от первоначальных ТТТ. И если сокращение дальности хода (4 500 миль не на крейсерском (20 узлов), а на экономическом ходе (17 узлов) было приемлемым, то рост стандартного водоизмещения до 9 450 т против максимально разрешенных 8 300 т - нет.

В период эскизного проектирования легкого крейсера был создан Наркомат Военно-морского флота, который должен был отвечать в том числе и за планы строительства военно-морских сил СССР. Именно туда и был отправлен на согласование эскизный проект нового крейсера, но замнаркома ВМФ И.С. Исаков посчитал, что проект требует переработки. Основная претензия заключалась в том, что крейсер проекта 68 оказался крупнее своих иностранных «коллег», но при этом уступал им в вооружении. Поэтому Исаков предложил два возможных варианта доработки проекта:

1. Установка четвертой 152-мм башни, вес предлагалось компенсировать уменьшением толщин бронирования барбетов и боевой рубки (со 150 до 120 мм) и лобовых листов башен главного калибра (со 175 до 140 мм), сократить дальность экономического хода до 3 500 миль.

2. Оставить главный калибр 3*3-152-мм, но за счет прочих статей нагрузки изыскать экономию веса в 1500 т. ГЭУ оставить прежней - тем самым добиться прироста скорости.

Спустя полтора месяца ЦКБ-17 представило откорректированный проект крейсера. Была добавлена 4-ая башня главного калибра, толщина барбетов уменьшена до 120 мм, скорость снижена на пол-узла (до 34,5 уз), а стандартное водоизмещение выросло до 10 000 т. Такой корабль И.С. Исакова вполне устроил, единственным его требованием стало вернуть 150-мм толщину барбета. В таком виде проект 68 был представлен комитету обороны при СНК СССР. Последний на совещании 29 июня 1938 г. утвердил проект 68 без изменений, а заодно уже поставил окончательную точку в планах строительства крейсеров типа «Максим Горький»:

«Разрешить НКОП произвести закладку двух легких крейсеров проекта 26-бис на Амурской верфи в г. Комсомольске-на-Амуре, после чего строительство кораблей этого типа прекратить».

Обращает на себя внимание тот факт, что данное решение было принято еще до окончания испытаний головного корабля проекта 26 - легкого крейсера «Киров». Факт, лишний раз свидетельствующий о том, что прекращение строительства крейсеров проекта 26 и 26-бис произошло в силу смены концепции строительства флота, а отнюдь не по причине выявления неких недостатков, вскрывшихся в процессе испытаний и/или эксплуатации.

В начале декабря 1938 г. ЦКБ-17 представило технический проект 68: водоизмещение опять выросло (до 10 624 т), скорость хода должна была составить при этом 33,5 узла. Это стало результатом более точного исчисления весов: на этапе эскизного проектирования не были известны весовые характеристики многих агрегатов, поставляемых контрагентами, а, кроме того, в ряде случаев конструкторы уточнили и собственные расчеты.

Управление кораблестроения ВМФ, рассмотрев представленный проект, вынесло следующий вердикт:

«Техпроект КРЛ разработан на основании эскизного проекта и утвержденного задания достаточно полно и удовлетворительно, может быть утвержден для выпуска по нему рабочей документации в целях обеспечения строительства кораблей по этому проекту. Несколько большее по сравнению с КРЛ иностранных флотов водоизмещение объясняется в основном высокими требованиями к нему в отношении качества артиллерийского вооружения и бронирования.

Кроме того, проект содержит ряд качеств, не измеряемых обычными показателями, как количество и калибр орудий, толщины бронирования, скорости хода и др. (требования к погребам, углам обстрела артиллерии, химзащите, связи, насыщенности электрооборудованием и т.д.). Это позволяет сделать вывод, что КРЛ пр. 69 будет, безусловно, сильнее всех КРЛ иностранных флотов, вооруженных 152-мм артиллерией, и сможет успешно вести бой также и с легкобронированными тяжелыми крейсерами «вашингтонского» типа».

Насколько он был обоснован? Попробуем разобраться в этом в следующей статье.

Продолжение следует…

Легкие крейсера типа«Чапаев» проекта 68-К

Постройка и служба

Общие данные

Бронирование

Вооружение

Построенные корабли

Общие сведения

Проектирование

Крейсер проекта 68К. Поперечные конструктивные сечения.

Постановление Совета Министров с утверждением договорного корректированного техпроекта 68К было принято 28 января 1947 года, со снятием с кораблей этого проекта самолетного вооружения. Разработка рабочей конструкторской документации для достройки кораблей первой серии развернулась в ЦКБ-17 еще с марта 1946 года и была завершена в ноябре 1949 года под руководством Н.А. Киселева, назначенного в 1947 году главным конструктором этого проекта. Состав радиолокационного вооружения и средств радиосвязи на этих кораблях уточнялся постановлением Совета Министров от 10 июня того же года, что потребовало перевыпуска в сентябре 1949 - январе 1950 года части рабочей конструкторской документации.

Корпус легкого крейсера «Чкалов» на западном стапеле Балтийского судостроительного завода. На первом плане - достроечная набережная предприятия, сразу за ней восточный стапель. Середина 1940-х годов.

Достройка легких крейсеров выполнялась в крайне сложных условиях - одновременно с послевоенным восстановлением народного хозяйства страны, заводов-строителей этих кораблей, поставщиков вооружения, механизмов, оборудования и материалов для них. Так, турбозубчатые агрегаты для крейсера «Железняков» поступили из Харькова лишь в 1948 году, а поковки гребных валов, пролежавшие в цехе Сталинградского завода в годы войны, были получены и обработаны в следующем. Причем их монтаж, вместе с гребными винтами осуществлялся на плаву с помощью специально изготовленного кессона (его конструкцию и оснастку разработали Р.Р. Вельсман, Г.Н. Васильев, Ю.А. Петров и П.А. Самсонов), подведенного к кормовой оконечности корпуса корабля, за что директор завода В.М. Орешкин и старшие строители Д.А. Грицкевич и Н.П. Сытов были удостоены Государственной премии.

Спуск на воду легкого крейсера «Чкалов» задержался до октября 1947 года, его корпус на стапеле в годы войны значительно пострадал от артиллерийских обстрелов и налетов авиации противника на территорию завода № 189.

Недостроенные корпуса легких крейсеров «Фрунзе» и «Куйбышев» вернулись из Поти в Николаев на буксирах в октябре 1945 года. Корпус легкого крейсера «Фрунзе» не имел кормовой оконечности (ее использовали для аварийно-восстановительного ремонта легкого крейсера «Молотов»), в средней части не было надстроек, верхней палубы и бортов выше нижней палубы, часть полубака также была срезана. Металл других корпусных конструкций недостроенного крейсера расходовали с разрешения командования ВМФ для ремонта других кораблей действующего флота и достройки головного эскадренного миноносца «Огневой» проекта 30 , введенного в строй весной 1945 года.

После освобождения в марте - мае 1944 года Николаева и Севастополя изменилась нумерация их судостроительных заводов. Достройку легких крейсеров «Фрунзе» и «Куйбышев» поручили заводу № 444 .

В 1947 году по откорректированным ЦКБ- 34 чертежам и технической документации возобновилось изготовление башен МК-5 на ЛМЗ, который в следующем году сдал все четыре башни заводу № 444 для его головного корабля.

Швартовные испытания первыми начали на заводе № 189 в Ленинграде строители головного легкого крейсера «Чапаев» в январе 1949 года и завершили их в июле этого года, после чего корабль вышел в Финский залив для проведения заводских ходовых испытаний. В мае-июне того же года начались швартовные испытания и на двух следующих крейсерах («Железняков» завода № 194 и «Куйбышев» завода № 444), завершившиеся в ноябре 1949 года.

Описание конструкции

Корпус

По своему архитектурному типу легкий крейсер проекта 68 отличался от крейсеров проектов 26 и 26-бис особой стройностью силуэта, которую придавали ему вертикальные дымовые трубы и более высокие мачты . Длина полубака составляла более 40% длины корабля. Высота надводного борта от конструктивной ватерлинии (КВЛ) вносу - 7,9 м (4% длины корабля) на миделе и в корме - 4,6 м. По взглядам того времени, это должно было обеспечить новому крейсеру достаточно хорошую мореходность.

Над полубаком возвышалась трехъярусная носовая надстройка, увенчанная башнеподобной фок-мачтой с площадкой КДП28-2 (позднее КДП 2-8) на высоте 25 м от КВЛ. Кормовая надстройка (нижний ярус которой являлся продолжением полубака, но в отличие от него, не доходил до бортов) простиралась до третьей башни главного калибра. Второй КДП28-2 находился за кормовой дымовой трубой на крыше рубки кормовой надстройки на высоте 12,5 м от КВЛ.

Бронирование

Схема общего расположения легкого крейсера проекта 68. Реконструкция С. А. Балакина.

Здание деревообделочного цеха Балтийского судостроительного завода, в верхнем этаже которого, по возвращении из эвакуации, в 1945-1946 годах размещалось ЦКБ-17.

Верхняя и нижняя (броневая) палубы, как и на легких крейсерах проектов 26 и 26-бис, были непрерывными по всей длине корпуса корабля, платформы имелись только в оконечностях (за пределами отсеков ГЭУ, занимавших среднюю часть корпуса) и в бортовых отсеках. Двойное дно с междудонными отсеками, ограниченными непроницаемыми флорами и днищевыми стрингерами, простиралось на всю длину цитадели (между траверзными переборками). Его продолжением по бортам служили продольные переборки, идущие от скуловых стрингеров до нижней палубы. По длине корпус разделялся главными поперечными переборками на 19 водонепроницаемых отсеков и имел в средней части смешанную систему набора, а в оконечностях - поперечную. Наружная обшивка (по всей длине корпуса), настил второго дна, полубака, верхней и нижней палуб (в пределах цитадели) выполнялись на клепке; продольные и поперечные переборки, надстройки, второстепенные выгородки и шахты, настил палуб и платформы в оконечностях, а также набор, были сварными.

Длина цитадели составляла 133 м (68,5% длины корабля по КВЛ). Главный броневой пояс прикрывал борт на высоте от нижней палубы до шельфа, установленного между платформами. Он состоял из плит корабельной гомогенной брони размерами 3300 мм по вертикали и 6000 мм подлине. Его нижняя кромка погружалась в воду на 1300 мм. Броневые плиты соединялись между собой на заклепках диаметром 31 мм из никелевой стали при помощи наружной и внутренней стыковочных планок. По верхней кромке плиты крепились к нижней палубе при помощи угольника заклепками того же диаметра. Аналогичным было и крепление нижней кромки к шельфу. С наружной обшивкой корпуса за броней плиты соединялись заклепками диаметром 28 мм.

Конструкция бронирования траверзных переборок (на 38-м и 213-м шп.) и крепление плит на них были такими же. Кормовой траверз имел толщину брони, одинаковую с бортом (100 мм), носовой - 120 мм. Как подтверждали выполненные расчеты, бронирование легкого крейсера проекта 68 надежно защищало его жизненно важные помещения от поражения 152-мм бронебойными снарядами противника на дистанциях артиллерийского боя от 67 до 128 кб (12,3- 23,4 км) против 97-122 кб (17,7-22,4 км) для легкого крейсера проекта 26бис «Максим Горький», что обеспечивало увеличение зоны свободного (не поражаемого противником) маневрирования в 2,3 раза.

Энергетическая установка и ходовые качества

На них применялась первая отечественная крейсерская ГЭУ разработки ЦКБ-17 общей мощностью 126 500 л. с. в составе двух активных трехкорпусных ГТЗА типа ТВ7 и шести главных котлов КВ-68 вертикально-водотрубного типа с естественной циркуляцией, производительностью 106 т перегретого пара в час, с параметрами 26 атм., 350° С, которая создавалась на базе лицензионной документации фирмы Ansaldo с учетом испытаний легкого крейсера «Киров» . Электроэнергетическая система этих кораблей работала на постоянном токе напряжением 230 В и имела суммарную установленную мощность генераторов 1700 кВт.

Принятым в начале января 1940 года постановлением Комитета Обороны дальность плавания экономическим ходом была повышена с 4400 миль до 5400 миль, что потребовало увеличения максимального запаса топлива.

Вооружение

Размещение артиллерийского и торпедного вооружения на корабле являлось классическим для крейсеров того времени. Башни главного калибра МК-5 имели линейно-возвышенное расположение в диаметральной плоскости (ДП), двумя одинаковыми группами (в носу и корме), что обеспечивало им максимальные углы обстрела. Установки универсального и зенитного калибров размещались побортно, торпедные аппараты - в средней части корабля, на верхней палубе у бортов.

Огонь 203-мм орудий тяжелых крейсеров «вашингтонского» типа был опасен для легких крейсеров типа «Максим Горький» на всех дистанциях, а легкий крейсер типа «Чапаев» сохранял в таком бою неуязвимость на дистанциях от 114 до 130 кб (20,9-23,8 км). Таким образом, превосходя по мощности и досягаемости артиллерии главного калибра, а также скорости полного хода большинство крейсеров иностранных флотов предвоенной постройки со

152-мм трехорудийная артиллерийская башенная установка МК-5. План боевого отделения.

Главный калибр

На корабле были установлены новейшие артиллерийские системы и приборы управления артиллерийским огнем. Башенные трехорудийные 152-мм артустановки главного калибра МК-5 обладали значительно лучшими тактико-техническими характеристиками по сравнению с образцами, находящимися на вооружении кораблей ВМС, отличались высокой баллистикой орудий, надежной противопожарной защитой на всем пути подачи боезапаса, раздельным вертикальным наведением каждого орудия с независимой подачей к ним боезапаса.

Система ПУС артиллерии главного калибра “Молния-АЦ-68К” (главный конструктор - С.Ф. Фармаковский) разработки и изготовления завода «Электроприбор», обеспечивала различные варианты управления огнем и методы стрельбы в комплексе с оптическими и новыми радиолокационными средствами, а также стрельбу на качке с применением упредителя залпа. Наличие нескольких постов управления(центральных, КДП, БИП, боевой рубки, АРЛС “Залп”, РАС в башнях и др.) и выработки данных обеспечивало высокую живучесть системы. Впервые примененная АРЛС “Залп” обеспечивала измерение с высокой точностью не только дальности и курсового угла (КУ) цели, но и отклонения падения снарядов от цели по всплескам.

Вспомогательная/зенитная артиллерия

Испытание спаренной 100-мм универсальной артиллерийской установки СМ-5-1 при наибольшем угле стабилизации.

В качестве универсального калибра были применены двухорудийные 100-мм стабилизированные палубно-башенные установки СМ-5-1, обладающие высокой баллистикой и скорострельностью. Стабилизация башен позволила решать задачи зенитной стрельбы в условиях качки корабля почти до предельных углов возвышения, уменьшая ошибки наведения и повышая точность стрельбы. Внедренное впервые, дистанционное управление для автоматического наведения и стабилизации башен СМ-5-1 значительно повысило эффективность стрельбы, как на тихой воде, так и при качке корабля. Система ПУС зенитного калибра “Зенит-68К” обеспечивала, благодаря применению новых универсальных приборов, быстрое и полноценное решение задач стрельбы по воздушным, морским и береговым целям. Внедрение для стабилизации СПН силовой синхронной передачи исключало влияние качки корабля на работу наводчиков.

Средства связи, обнаружения, вспомогательное оборудование

Впервые в ВМФ СССР было внедрено комплексное применение отечественных радиолокационных систем для обнаружения и опознавания воздушных и морских целей, управления артиллерийским огнем и гидроакустической аппаратуры для обнаружения подводных целей. Установленные на обоих КДП радиолокационные станции “Редан-2”, а на обоих СПН - станции “Вымпел-2” обеспечивали центральную по-батарейную наводку артустановок главного и универсального калибров. Установленные на II и III башнях МК-5 и во всех башнях СМ-5- 1 радиолокационные дальномеры «Штаг-Б» надежно, непрерывно и плавно определяют текущую дистанцию до цели при любой видимости.

• Создание легких крейсеров проекта 68К было отмечено Сталинской премией I степени 1951 года, лауреатами которой стали 19 человек - конструктора ЦКБ-17, руководители и ведущие специалисты заводов-строителей, а также представители заказчика, которые внесли наиболее значительный вклад в выполнение этого правительственного задания: Н.А. Киселев (руководитель работы), В.В. Ашик, Н.В. Брезгун, Л.С. Воробьев, С.И. Григорьев, Д.А. Грицкевич, С.А. Глущенко, П.Д. Золотухин, Е.А. Карпухин, П.И. Козлов, Я.Я. Кузнецов, В.П. Лабинский, А.Ф. Мастеров, Л.М. Мошенцев, В.М. Орешкин, М.А. Пудзинский, А.С. Савичев, Д.Д. Сытов и В.Я. Яновский.

• За разработку, освоение серийного производства и поставку на легкие крейсеры проекта 68К систем ПУС главного и универсального калибров конструкторам, специалистам и представителям заказчика: К.Г. Бюнау, И.В. Валуеву, Г.В. Власенко, А.Я. Герасимову, А.И. Дмитриеву, В.А. Дьяконову, Г.Г. Кадыкову, Б.А. Лисицыну и С.Ф. Фармаковскому - была присуждена Сталинская премия 1950 года.

Основные этапы выполнения программы по строительству легких крейсеров типа «Чапаев».

В ходе войны выяснились недостатки довоенных проектов, в том числе и 68-го: негодное зенитное вооружение, устаревшие приборы управления артиллерийской стрельбой, недостаточность средств связи, отсутствие радиолокации и гидроакустики, наличие открытых боевых постов. Задание на проработку модернизированного проекта ВМФ первоначально выдал в марте 1944 года, а в апреле следующего года ЦКБ-17 получило подробное ТТЗ на корректировку проекта легкого крейсера. В первую очередь это коснулось зенитного вооружения.

Чтобы сбалансировать дополнительную нагрузку в модернизированном проекте, получившем обозначение 68-К , было принято решение отказаться от авиационного вооружения и 12,7-мм пулеметов . Существенных результатов это не дало, поскольку одновременно с повышением боевых качеств ухудшился ряд тактико-технических элементов. Увеличение численности команды повлекло за собой ухудшение бытовых условий - в частности, двухъярусные койки в кубриках заменили на трехъярусные. Для исправления ситуации пришлось убрать торпедные аппараты, параваны, бомбометы, уменьшить число 37-мм автоматов до 28 и внести ряд других изменений.

Учитывая ухудшение кораблестроительных параметров, предлагалось по измененному проекту 68-К достроить только 5 крейсеров

Название	Место постройки	Закладка	Спуск на воду	Судьба
«Чапаев»	завод №-189, Ленинград	08.10.1939	28.04.1941	При готовности 40 % в июле 1941 г. строительство законсервировано. После войны достроен по пр. 68-К.
«Чкалов»	завод №-189, Ленинград	31.08.1939	25.10.1947	При готовности 23 % в июле 1941 г. строительство законсервировано. После войны спущен на воду и достроен по пр. 68-К.
«Железняков»	завод №-194, Ленинград	31.10.1939	25.06.1941	При готовности 37 % в июле 1941 г. строительство законсервировано. После войны достроен по пр. 68-К.
«Фрунзе»	завод №-198, Николаев	29.08.1939	30.12.1940	При готовности 38 % в июле 1941 г. строительство законсервировано. В августе при эвакуации завода корпус был отбуксирован в Севастополь, а затем на Кавказ. В 1943 г. отрезана кормовая часть для ремонта крейсера «Молотов» . После войны достроен по пр. 68-К.
«Куйбышев»	завод №-198, Николаев	31.08.1939	31.01.1941	При готовности 29 % в июле 1941 г. строительство законсервировано. В августе при эвакуации завода корпус был отбуксирован в Севастополь, а затем на Кавказ. После войны достроен по пр. 68-К.

Не из тех кораблей, чьи перспективы бросаются в глаза. В артиллерии он ничем не превосходит , в бронировании полностью повторяет «Михаил Кутузов» , в ПВО лучше первого, но заметно уступает второму, а о торпедах можно вообще не говорить. При первом взгляде крейсер может показаться посредственным и даже расстроить, ведь на VIII уровне ожидаешь чего-то особенного. Словом, «Чапаев» - ровно тот случай, где без руководства-подсказки не обойтись, ведь на самом деле особенность у него есть, причём весьма интересная.

Отличительные черты

Действительно, по сравнению с ближайшим соседом по ветке «Щорсом», «Чапаев» будто бы не получил значительного усиления. На вооружении всё та же батарея из двенадцати 152-мм орудий с разницей лишь в полкилометра дальности стрельбы. Среди недостатков по-прежнему заметность, неповоротливость и уязвимость цитадели. И всё же между «соседями» имеется три принципиальных различия.

Первое заключается в системе ПВО. На крейсере VIII уровня она несопоставимо сильнее и позволяет выкашивать вражеские эскадрильи даже без прокачки специальных командирских навыков.

Второе - снаряжение «Поисковая РЛС», в разы повышающее эффективность «Чапаева» против эсминцев. На данный момент всего шесть крейсеров в игре могут им воспользоваться, и «Чапаев» один из них.

Третье - наличие пятого слота под модернизацию. Может показаться мелочью, но отчасти это открывает «Чапаеву» уникальную тактическую возможность.




Тактика

Опыт предшествующих советских крейсеров учит вести бой на средних и больших дистанциях, чтобы ни в коем случае не попадать в фокус. Однако полностью избежать этой опасности сложно ввиду больших размеров и, как следствие, кораблей. У «Чапаева» же есть весьма оригинальное решение этой проблемы. С помощью камуфляжа (любого, кроме «Тип 2»), навыка «Мастер маскировки» и модернизации «Система маскировки 1» заметность крейсера можно уменьшить до 10,2 км. Что это даст? Возможность безнаказанно превращать врагов в головешки!

Тонкость заключается в калибре орудий «Чапаева». На VIII–X уровнях боёв у 152 мм не так уж много плюсов, но один из них - увеличение заметности при стрельбе всего на 4,5 км (против 5,4 км для 180 мм и 6,1 км для 203 мм). При дальности стрельбы орудий «Чапаева» в 17,3 км выходит, что он имеет почти что трёхкилометровую зону абсолютной безопасности. Такому позавидовали бы многие крейсеры, и не только советские.

Именно «Чапаев» с его превосходной баллистикой, скорострельностью и скоростью поворота башен может использовать это преимущество наиболее эффективно. В течение всего боя он способен оставаться невидимым фугасным кошмаром вражеских линкоров и крейсеров, и, по большому счёту, помешать этому плану способны лишь эсминцы с авианосцами. Тут-то и вспоминаются его мощная ПВО и «Поисковая РЛС», легко дающие отпор и тем и другим.

Словом, при грамотном использовании «Чапаев» способен испортить жизнь любому противнику, в особенности линкору. Для союзника же это превосходный напарник, ведь дальнобойность, скорострельность, ПВО и РЛС актуальны всегда. При желании он может действовать и как одиночка-поджигатель, если, конечно, вам по душе геймплей советских эсминцев. Как видите, возможности этого корабля куда разнообразнее, чем могло показаться. Дерзайте!

А напоследок ещё пара слов о других навыках и модернизациях, которые помогут их реализовать.

Описание конструкции крейсеров проекта 68-К и сравнение их с иностранными «одноклассниками» весьма затруднено: проблема заключается в том, что советские корабли проектировались согласно еще довоенным взглядам и концепциям, но, когда гитлеровская Германия напала на СССР, их создание было заморожено. Достраивали их уже в послевоенное время и по модернизированному проекту, который сильно отличался от довоенного. Поэтому мы поступим так: дадим описание довоенной конструкции корабля (т.е. проект 68) и сопоставим его с иностранными кораблями довоенной постройки и тех, кто был заложен в начале войны. Затем изучим те изменения, которым подвергся проект корабля в послевоенные годы, и сопоставим его с иностранными крейсерами 50-х годов.

Артиллерия главного калибра

Одной из крупнейших проблем, возникших при создании советского «Большого флота», стало хроническое запоздание разработки артсистем под строящиеся корабли — тем приятнее, что главный калибр крейсеров проекта 68 избежал подобного несчастья. Техническое задание на проектирование 152-мм/57 артсистемы Б-38 было утверждено 29.09.1938 г, т.е. примерно за год до закладки крейсеров. Первый образец орудия был создан в начале 1940-года, в период июнь-сентябрь 1940 г оно испытывалось с лейнерами двух различных конструкций. Испытания прошли штатно, из двух лейнеров был выбран один, и в том же 1940 г пушка Б-38 была рекомендована к серийному производству, которое началось еще до войны. До войны было сдано 13 орудий (по другим данным – несколько десятков), которые успели поучаствовать в Великой Отечественной, вот только стрелять по немецко-фашистским войскам им пришлось не с кораблей, а с железнодорожных установок.

Интересно, что первоначально баллистические решения Б-38 проверялись не на опытном экземпляре, а на специально перестволенной отечественной 180-мм пушке – такой подход позволял проверить заложенные в артсистему технические решения быстрее и дешевле, чем при создании опытного образца с нуля. В случае с Б-38, к примеру, от начала проектирования и до испытаний перестволенного орудия прошло всего лишь год (испытания состоялись в 1939 г). Об этом можно было и не рассказывать подробно, если бы не один нюанс: при аналогичной проверке баллистики 180-мм пушки, будущей Б-1-К, использовалась 203-мм/45 артсистема еще царских времен. Разумеется, в наше время начались спекуляции на тему, что советские 180-мм Б-1-К и Б-1-П представляют собой ничто иное как слегка модернизированные 203-мм пушки, хотя, конечно, достаточно самого беглого знакомства с баллистикой и конструкцией обеих пушек, чтобы увидеть ошибочность подобного мнения. И можно только радоваться, что факт использования перестволенных 180-мм артсистемы при проектировании Б-38 неизвестен широкой публике – эдак ведь легко можно было бы договориться и до того, что советские крейсера и в 50-х годах стреляли из слегка переиначенных восьмидюймовок Виккерса!

В целом Б-38 оказалась весьма удачной пушкой, которая была создана для крейсеров проекта 68 и без каких-либо изменений поступила на вооружение кораблей следующей серии 68-бис. Орудие имело рекордную баллистику и обладало существенными преимуществами в сравнении со 152-155-мм артсистемами мира:

Разумеется, следует учитывать, что все иностранные пушки были разработаны в период с 1930 по 1935 гг, но, тем не менее, на момент своего появления Б-38 являлась однозначным фаворитом среди шестидюймовых артсистем. Можно также говорить о том, что опыт создания 180-мм пушек Б-1-К и Б-1-П был реализован в полной мере. Давление в канале ствола Б-38 соответствовало таковому у ее 180-мм «предка», и составляло 3200 кг/кв.см., но живучесть отечественного 152-мм орудия, хотя и уступала американским и британским артсистемам, превосходила таковую у Б-1-П (320 выстр. усиленно-боевым) и составляла 450 выстрелов. При этом следует иметь ввиду, что так же, как и Б-1-П, новая пушка комплектовалась различными видами зарядов. В результате комендоры могли стрелять, придавая снаряду либо рекордные 950 м/сек начальной скорости, либо же сберегающие ресурс ствола 800 м/сек. – можно предположить по аналогии со 180-мм Б-1-П, что использование облегченного заряда увеличивало ресурс Б-38 не менее чем вдвое. Вес снарядов всех типов (бронебойный, полубронебойный, фугасный) был унифицирован и составлял 55 кг, в результате чего при стрельбе можно было по желанию менять тип снаряда, не делая при этом дополнительных поправок к прицелу. Также обращает на себя внимание высокое содержание ВВ в отечественных снарядах – почти во всех случаях иностранные снаряды уступают по этому параметру. Исключение составляют лишь американский фугасный снаряд (те же 6 кг ВВ что и у советского) и японский бронебойный, чей заряд ВВ на целых 50 грамм превосходит отечественный «бронебой».

Разумеется, сочетание начальной скорости в 950 м/сек и пятидесяти пяти килограмм массы давало отечественной Б-38 наилучшие показатели бронепробиваемости среди всех иностранных орудий этого калибра. Кроме того, следует учитывать, что большой разброс 47,5-50,8 кг снарядов американского и британского орудий, имеющих относительно невысокую начальную скорость (812-841 м/сек), усложнял пристрелку на больших дистанциях, в то время как японская 155-мм пушка, имеющая сходную с Б-38 баллистику, демонстрировала на дистанции около 20 000 м кучность даже лучшую, чем более тяжелые японские 200-мм орудия. Также имеются (увы, неподтвержденные) данные, что по кучности стрельбы Б-38 на дистанции 70-100 кбт незначительно уступала 180-мм Б-1-П, и все это вместе позволяет предполагать, что на указанных дистанциях артиллеристы крейсеров проекта 68 не должны были иметь никаких проблем с пристрелкой.

Технический проект трехорудийной башни МК-5 для крейсеров проекта 68 был создан еще до войны. Предполагалось, что серийным их выпуском займется Старокраматорский завод им. Орджоникидзе, на котором для этого был построен специальный башенный цех: в нем началось производство опытной башни, но до начала войны ее сделать не успели, а в дальнейшем строили уже по усовершенствованному проекту.

На сей раз каждая Б-38 получила свою люльку и индивидуальное вертикальное наведение. Расстояние между осями стволов орудий составляло 1450 мм, что соответствовало американским башенным установкам (1400 мм), но было меньше такового у британских башен (1980 мм). Но следует учитывать, что принятые в ВМС РККА методы пристрелки (двойной уступ) требовали единовременного ведения огня только из одного орудия на каждую башню, таким образом, данный показатель не был настолько важен для советских крейсеров, как для их британских «коллег», вынужденных из-за большого разброса пристреливаться полными залпами. Заряжание осуществлялось на едином угле возвышения 8 град, но даже с учетом этого максимальная скорострельность доходила до 7,5 выстр/мин. В некоторых источниках указывается 4,8-7,5 выстр/мин, что, вероятно, соответствует максимальной скорострельности на предельных углах возвышения и углах, близких к углу заряжания.

В целом же можно констатировать следующее: в деле создания шестидюймовых пушек в мире просматривалось 2 тенденции. Первая (англичане и американцы) предполагала относительно нетяжелый снаряд при умеренной начальной скорости, что давало орудиям высокую скорострельность, столь необходимую для противостояния вражеским эсминцам, но затрудняло поражение целей на больших дистанциях. Второй подход (японцы) заключался в том, чтобы создать пушку рекордных ТТХ по части массы и скорости снаряда, чем достигалась хорошая точность на больших дистанциях боя, но из-за относительно невысокой скорострельности снижалась эффективность стрельбы по быстроходным целям. СССР предпочел третий (и надо честно признать, достаточно нахальный) путь — артсистему, которая будет обладать достоинствами обоих вариантов, не имея при этом их недостатков. Что удивительно, у советских конструкторов все получилось: свидетельством тому долгая и беспорочная служба 152-мм/57 пушек Б-38 в ВМФ СССР.

Что касается приборов управления стрельбой главного калибра, то можно лишь констатировать — на момент закладки крейсеров проекта 68 ни один крейсер мира не имел ничего подобного. Более того – СУО многих тяжелых крейсеров категорически не дотягивали до советского стандарта.

В предыдущем цикле, в статье «Крейсера проекта 26 и 26-бис. И ещё немного об артиллерии» мы рассказывали о ПУС крейсеров проекта 26-бис, оказавшихся чрезвычайно прогрессивными для своего времени. Но они все же имели один, весьма существенный недостаток – единственный командно-дальномерный пункт (КДП), хотя тот и был оборудован аж тремя дальномерами сразу. Ну а крейсера проекта 68 получили не просто два КДП (правда, с двумя дальномерами каждый), но еще и два центральных поста управления огнем. Таким образом обеспечивалось не только дублирование, крайне полезное на случай боевых повреждений, но и возможность распределять огонь по двум целям (кормовые башни – по одной, носовые, соответственно, по второй) без потери качества управления. Сложно сказать, насколько это могло оказаться полезным, но, во всяком случае, лучше иметь возможность, чем не иметь ее. Кроме того, если КДП крейсера «Киров» размещался в 26 метрах над поверхностью моря, то из-за отказа от мачты в пользу башенноподобной надстройки на крейсерах типа «Максим Горький» этот показатель снизился до 20 м, но на крейсерах проекта 68 КДП «вернули» на высоту 25 м. Разумеется, тот факт, что чем выше расположение КДП, тем больше дистанция, на которую последний способен корректировать огонь, в комментариях не нуждается.

К сожалению, автор не смог найти источники, способные пролить свет на вопрос, чем же ПУС крейсеров проекта 68 (и их автоматы стрельбы) отличались от тех, что стояли на крейсерах проекта 26-бис. Есть лишь название ПУС «Мотив-Г», но следует иметь ввиду, что даже, если приборы управления огнем полностью дублировали бы проект 26-бис, то и тогда качество управления стрельбой крейсеров типа «Чапаев» могли бы попытаться оспорить только самые «продвинутые» крейсера уровня «Адмирала Хиппера».

Таким образом, возможности главного калибра советских крейсеров превосходили таковые у любого 152-мм крейсера мира.

Зенитная артиллерия дальнего боя (ЗКДБ)

В проекте 68 решено было отказаться от палубных 100-мм установок в пользу двухорудийных башен того же калибра. Данное решение следует признать, безусловно, прогрессивным, уже хотя бы потому, что башни имеют специальные подъемники, доставляющие снаряды и заряды (либо унитарные патроны) непосредственно к орудиям, что (в теории) может обеспечить несколько лучшую скорострельность – а ведь она для зенитного орудия является едва ли не главнейшей характеристикой. Планировалось установить четыре башни, что, по сравнению с крейсерами 26-бис, увеличивало количество стволов с 6 до 8 и доводило тем самым количество стволов ЗКДБ до «международного стандарта»: обычно на довоенных крейсерах (как легких, так и тяжелых) было четыре «спарки» 100-127-мм.

Сперва предполагали ставить башни МЗ-14, что разрабатывались для линкоров типа «Советский Союз» (проект 23), но вскоре пришли к выводу, что они слишком тяжелы. Поэтому решено было делать для легких крейсеров облегченный вариант, получивший шифр Б-54 – его масса должна была составить 41,9 т, по сравнению с 69,7 тонн МЗ-14. Качающаяся часть новой 100-мм пушки испытывалась в феврале-марте 1941 г и, находясь в НИМАПе, приняла участие в Великой Отечественной войне, а сама башня (без стрельбы) прошла заводские испытания на заводе «Большевик». Но после войны работы по Б-54 были свернуты в пользу более совершенных установок.

Дать какую-то характеристику Б-54 чрезвычайно сложно — согласно проекту, эта установка ни в чем не уступала, а по некоторым параметрам даже превосходила пушки аналогичного калибра других стран, но ведь и о злосчастной Б-34 можно было сказать то же самое… а в итоге получилась совершенно непригодная для эффективной зенитной стрельбы артсистема. Единственно, что можно утверждать наверняка – в понимании, какие именно зенитные орудия среднего калибра нужны легким крейсерам наши моряки шли вполне в ногу со временем, не опережая, но и не отставая от мировых тенденций. Если сравнивать ЗКДБ проекта 68 с крейсерами иностранных держав, то четыре советских башенных установки выглядят лучше «британского стандарта» — четырех палубных 102-мм спарок, которые ставились на «Тауны» и на легкие крейсера типа «Фиджи». Правда, на «Белфасте» и «Эдинбурге» их количество было доведено до шести, но из-за неудачного расположения погребов боезапаса эффективность этих установок была весьма невелика – к ним просто не успевали подавать снаряды в достаточном количестве. Восемь 127-мм/38 последних двух «Бруклинов» были несколько лучше, а 12 127-мм стволов «Кливлендов» — намного лучше, но нужно признать, что зенитная батарея дальнобойных орудий «Кливлендов» вообще опередила свое время. Таким образом, возможности ЗКДБ советского крейсера несколько превосходили британские, но сильно уступали американским легким крейсерам.

Зенитные автоматы и пулеметы

Здесь крейсера проекта 68 также отличаются в лучшую сторону от своих современников – шесть спаренных 37-мм автоматов 66-К (двухствольный вариант 70-К, широко применявшийся на кораблях СССР в годы ВОВ), выглядели предпочтительнее, чем пара четырехствольных «пом-помов» британских легких крейсеров «Фиджи», или четверка четырехствольных 28-мм «чикагских пианино» «Бруклинов», или даже четыре «спарки» 40-мм «бофорсов» первых легких крейсеров типа «Кливленд», заложенных, кстати, на год позднее кораблей типа «Чапаев». Впрочем, справедливости ради надо отметить наличие на американских кораблях 20-мм «Эрликонов», аналогов которых на советском корабле не было. Эти зенитные автоматы не были предусмотрены первоначальным проектом, но крейсера вступали в состав флота уже с ними – первые два «Кливленда» получили по 13 одноствольных установок. На последующих «Кливлендах» зенитное вооружение усиливалось, но, с учетом того, что корабли данного типа входили в строй, начиная с осени 1942 года, и при их достройке уже использовался опыт боевых действий, корректнее будет сравнивать их с послевоенной модернизацией 68-К, а не с довоенным проектом.

Что до пулеметов, то на крейсерах проекта 68 предполагалось установить четыре двуствольных 12,7-мм пулемета, и это вполне соответствовало британским легким крейсерам «Белфаст» и «Фиджи» (две-три четырехствольных установки 12,7-мм пулеметов более старой модели), а вот на американских крейсерах типа «Кливленд» пулеметов не было – их заменили «Эрликоны».

В целом же зенитное вооружение проекта 68 весьма ощутимо превосходило таковое у британских крейсеров, но уступало американским «Кливлендам».

Прочее вооружение (два трехтрубных 533-мм торпедных аппарата и 2 гидросамолета разведчика) соответствовало кораблям проекта 26-бис, и соответствовало разумному минимуму для легкого крейсера.

Бронирование

В двух словах: среди прочих легких крейсеров мира защита кораблей проекта 68 являлась наилучшей, за исключением, возможно, британского легкого крейсера «Белфаст». Но, поскольку столь претенциозное заявление вряд ли устроит уважаемых читателей, дадим более подробное описание.




Борта крейсеров типа «Чапаев» защищал 133-метровый 100-мм бронепояс высотой 3,3 м, полностью закрывая не только машинные и котельные отделения, центральные посты, но и подбашенные отделения всех четырех МК-5 главного калибра. На крейсерах проектов 26 и 26-бис бронепояс обеспечивал примерно аналогичную по длине защиту, но был на 30 мм тоньше и на 30 см ниже (высота – 3 м). Кормовой траверз имел ту же толщину, что и бронепояс – 100 мм, но носовой был даже толще – 120-мм, а сверху эту, во всяком отношении мощную цитадель закрывала такая же, как и на крейсерах типа «Максим Горький» 50 мм бронепалуба. Но корпус кораблей проекта 26 и 26-бис защищался исключительно цитаделью, в то время как проект 68 имел бронирование и вне ее. Борта новых крейсеров от главного бронепояса и до форштевня защищались 20 мм бронеплитами той же высоты, что и главный бронепояс. Кроме того, от барбета башни №1 в нос (но не до форштевня) имелась 20 мм бронепалуба. Румпельное отделение, как и на крейсерах типа «Максим Горький», прикрывались с бортов и сверху бронелистами 30 мм.

Очень сильную броню получила артиллерия главного калибра: лоб башен 175 мм, боковые плиты – 65 мм, крыша -75 мм, барбеты – 130 мм. Сопоставимую защиту подобное из всех иностранных крейсеров имели только американские, но у последних барбет не доходил до бронепалубы,: от него вниз шла узкая 76 мм подачная труба, оставляя тем самым незащищенную зону в подбашенных помещениях. Что в сочетании с крайне странным решением хранить боеприпас (снаряды) непосредственно в барбете сильно снижало фактическую защиту главного калибра, невзирая на формально мощную броню.

Боевая рубка советских крейсеров защищалась 130 мм вертикальной и 70 мм горизонтальной броней, кроме этого, башенноподобная мачта и многие посты в надстройках имели 10 мм противоосколочное бронирование. Чуть лучшую защиту имели КДП (13 мм) и башни зенитных орудий, у которых лобовой лист и подачные трубы имели 20 мм, остальное – все те же 10 мм.

Интересно сравнить уровень бронирования «Чапаева» и иностранных крейсеров довоенной постройки, и тех, что закладывались в начальный период войны:




Наиболее адекватным выглядит бронирование «Белфаста», но, к сожалению, источники дают противоречивые данные о типе брони английского крейсера. Некоторые утверждают, что корабль защищался исключительно гомогенной, нецементированной броней, в то время как другие утверждают, что лобовые плиты башен и бронепояс «Белфаста» защищали более прочные, цементированные бронеплиты. Советский проект 68 защищался гомогенной броней: соответственно, в первом случае «англичанин», имея развитый 114 мм бронепояс, против 100 мм советского крейсера, имеет незначительное превосходство, но если правы те, кто пишет о цементированной броне, то преимущество британского корабля становится весьма существенным. Кроме того, горизонтальная защита «Белфаста», чья 51 мм бронепалуба утолщалась в районах башен главного калибра до 76 мм, также превосходила таковую у «Чапаева».

Однако на острых курсовых углах защита британского крейсера (траверзы 63 мм) была совсем нехороша, и почти вдвое уступала проекту 68 (100-120 мм), а кроме того, несмотря на то, что бронирование башен и барбетов «Белфаста» оказалось, пожалуй, лучшим среди британских крейсеров, оно все равно было слабым (барбеты 25-50 мм) и сильно уступало советскому крейсеру. Противоосколочное бронирование носовой части до форштевня также давало последнему определенные преимущества. Если все же 114 мм бронепояс «англичанина» был цементированным, то защита «Чапаева» и «Белфаста» приблизительно равноценна – оба корабля имеют определенные преимущества и недостатки и нелегко определить лидера, но если британские крейсера защищались гомогенной броней – преимущество за советским кораблем. Однако Великобритания построила всего лишь два корабля типа «Белфаст», в дальнейшем заложив большую серию легких крейсеров типа «Фиджи», которые, в общем-то, и следует считать британским ровесником проекта 68. А «Фиджи», представляя собой уменьшенный и удешевленные «Белфасты», несли брони почти вдвое меньше, чем советские крейсера и, разумеется, сильно уступали последним в защите.

Что до американских легких крейсеров, то их схема защиты представляется крайне сомнительной. Мы уже описывали ее ранее, на примере крейсеров типа «Бруклин» и сейчас только повторим основные моменты – цитадель «Бруклина» была мощнее, чем у проекта 68 – высотой 4,2 м (против 3,3 у советского крейсера) она на протяжении 2,84 м имела толщину 127 мм, далее утоньшалась к нижней кромке до 82,5 мм. Сверху цитадель защищалась 50 мм палубой, чья толщина к бортам сокращалась до 44,5 мм. Но протяженность этой цитадели составляла всего лишь около трети корабля (не более 56 м) против 133 м советского крейсера. Вне цитадели в нос корпус имел узкий (меньше одного межпалубного пространства) подводный бронепояс толщиной 51 мм, поверх которого лежала такая же 44,5-50 мм палуба. Единственной функцией носового бронирования вне цитадели являлась защита артиллерийских погребов: участие и бронепояса, и бронепалубы в обеспечении живучести было совершенно незначительным, если не сказать — ничтожным, поскольку и то, и другое находилось ниже ватерлинии. Таким образом, и снаряды, и бомбы, попавшие в носовую часть «Бруклина», способны были разрушать ничем не защищенные корпусные конструкции вызывая обширные затопления поверх бронепалубы. Более того – «подводная» бронепалуба при попадании авиабомб, если и могла выдержать их удар, то все равно инициировала подрыв боеприпаса на уровне ниже ватерлинии, т.е. фактически делая все для того, чтобы корабль получил подводные пробоины.

Корма крейсеров типа «Бруклин» вообще ничем не защищалась – внутри корпуса имелся длинный, но неширокий короб, начинавшийся от цитадели и прикрывавший артиллерийские погреба кормовых башен главного калибра. Этот «коробок» имел 120 мм вертикальной брони и сверху – 50 мм. Таким образом, несмотря на то, что погреба получили вполне адекватную защиту, большую часть кормы вообще ничто не прикрывало – ни бронепояс, ни бронепалуба. В целом же, благодаря экстравагантной схеме бронирования, и невзирая на то, что общая масса брони «Бруклинов» практически соответствовала таковой у «Белфаста», защиту американских легких крейсеров никак нельзя считать удовлетворительной.

Здесь может возникнуть вопрос – зачем вообще было вспоминать «Бруклин», если по времени проектирования и закладки «сверстником» отечественного проекта 68 являются более современные легкие крейсера «Кливленд»? Проблема в том, что «более современный» вовсе не означает «лучший»: бронезащита «Кливлендов» повторяла в целом схему «Бруклина», но была ухудшена по сравнению с прототипом. Если масса брони «Бруклина» составляла 1798 т, то «Кливленда» — только 1568 т, разумеется, некоторую роль этом сыграло уменьшение количества башен главного калибра с пяти до четырех, что позволило сэкономить массу барбета (броня вращающихся частей башен в общую массу брони не входит). Но, помимо этого, высота цитадели «Кливлендов» при сохранении той же толщины была снижена с 4,2 до 2,7 м.

В силу вышесказанного можно утверждать, что бронезащита легких крейсеров типа «Бруклин» (и тем более — «Кливленд») оказалась значительно хуже проекта 68.

Энергетическая установка

Крейсера проекта 68 получили практически те же котлы и турбины, что и корабли предыдущего проекта 26-бис. Их расположение в корпусе корабля (три котла, турбина, три котла, турбина) также повторяло аналогичное устройство 26-бис. И это было логично, потому что от добра добра не ищут – мало того, что подобное расположение обеспечивало достаточно высокую живучесть энергетической установки, но оно позволяло существенно улучшить живучесть корабля в целом. Это было связано с тем, что за счет вышеперечисленного расположения ширина котельных и машинных отделений советских крейсеров была относительно невелика и значительно меньше ширины корпуса в месте их размещения. Хотя крейсера типа «Киров» и «Максим Горький», строго говоря, не имели противоторпедной защиты (ПТЗ), но ее роль с успехом выполняли множество небольших герметичных отсеков, располагавшихся вдоль бортов, причем ширина такой импровизированной «ПТЗ» доходила до 4,1 метра.

Мощность машин оставалось той же – 110 тыс. л.с. и 126,5 тыс. л.с. на форсаже – это должно было обеспечить 33,5 уз максимальной скорости (34,5 уз на форсаже). Хотя скорость проекта 68 была и ниже, чем у «Максима Горького», но превосходство над иностранными крейсерами сохранялось – «Фиджи» мог развить только 31,5 уз, легкие крейсера типа «Бруклин» и «Кливленд» — не более 32,5 уз (некоторые из них на испытаниях не дотянули даже до 32 уз), а «Белфаст», способный развить 32,3 уз после модернизации и увеличения ширины корабля на 1 м, вряд ли мог выдавать более 31 уз.

Что касается дальности хода, то по этому параметру советские крейсера проекта 68 традиционно уступали зарубежным кораблям, хотя и не настолько, как корабли проекта 26 и 26-бис. Английский «Белфаст» и американские крейсера имели сопоставимую дальность порядка 7800 – 8500 миль экономическим ходом, а у типа «Фиджи» она едва превышала 6500 миль. Корабли типа «Чапаев» должны были обладать дальностью хода 5500 миль на экономическом ходу. Но по факту их постройки, и невзирая на значительную перегрузку в сравнении с первоначальным проектом, она оказалась выше, достигнув 6360 миль и даже более. Соответственно, не будет ошибкой предполагать, что фактическая дальность крейсеров проекта 68 по довоенному проекту оказалась бы еще выше. Еще, пожалуй, стоит отметить, что советские крейсера имели несколько большую скорость экономического хода (17-18 уз) по сравнению с английскими и американскими крейсерами (соответственно, 14-15 уз и даже 13 уз у «Фиджи»).

Корпус проекта 68 напоминал корпуса кораблей предыдущих типов – тот же вытянутый полубак едва ли не до середины длины корабля (40% длины корпуса). Однако в отличие от «Кирова» и «Максима Горького» высота борта была уменьшена до 7,9 м в носу (против 13,38 м крейсера «Киров») и только 4,6 м на миделе и в корме (соответственно, 10,1 м). Предполагалось, что и такой высоты будет достаточно для обеспечения приемлемой мореходности, но такие расчеты не подтвердились. Нос кораблей проекта 68 оказался достаточно «мокрым»: при свежей погоде и в шторм носовые башни во избежание захлестывания разворачивались в корму.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что британские «Тауны» от заливаемости страдали ничуть не меньше.

Но вот что интересно – несмотря на уменьшение корпуса, параметры остойчивости и непотопляемости крейсеров проекта 68 по расчетам превосходили не только корабли проектов 26 и 26-бис, но даже проекта 83, т.е…. проданного нам Германией тяжелого крейсера «Лютцов»! Можно, конечно, говорить о том, что бумага все стерпит, но тогда не мешало бы вспомнить, что, согласно предвоенным расчетам непотопляемости, крейсер «Киров» никак не мог пережить подрыв на донной мине, содержавшей взрывчатку, эквивалентную 910 кг ТНТ. При затоплении 9 смежных отсеков (согласно расчетам, корабль мог выдержать затопление не более трех крупных) «Киров» должен был погибнуть на месте, однако этого не произошло.

К сожалению, автору настоящей статьи не удалось найти «таблицы стрельбы» для отечественных 152-мм/57 пушек Б-38, соответственно, нет возможности провести анализ бронепробиваемости на различных дистанциях. Но для того, чтобы дать оценку довоенному проекту 68, этого и не требуется.

По совокупности боевых качеств легкие крейсера проекта 68 должны были превосходить любой легкий крейсер мира. Возможно, британский «Белфаст» имел некоторое преимущество в бронировании (что очень спорно), но он проигрывал в огневой мощи, средствах управления огнем, силе ПВО и скорости. Сравнивать крейсера «Чапаев» и «Фиджи», по большому счету, некорректно: несмотря на то, что «Фиджи» «тоже 12-оудийный» шестидюймовый легкий крейсер, но создавался он как урезанный «Белфаст» в целях финансовой экономии. Поэтому он и получился априори хуже «Чапаева» — будь советский крейсер достроен по первоначальному проекту 68, он превзошел бы англичанина буквально по всем параметрам: мощности орудий, бронирования, ПВО и скорости, но не только. Дело в том, что война внесла свои коррективы в развитие легких крейсеров, и стало ясно, что довоенное ПВО таких кораблей категорически недостаточно и нуждается в усилении. Но крейсера типа «Фиджи» были настолько плотно скомпонованы, что почти не имели возможности модернизации – в результате сколько-то приличное усиление противовоздушных возможностей кораблей этой серии удалось обеспечить лишь за счет снятия одной трехорудийной 152-мм башни. «Модернизационный запас» крейсеров проекта 698 оказался значительно больше, что и показала достройка таки кораблей по усовершенствованному проекту 68-К.

Американский «Бруклин» обладал большей огневой производительностью на малых дистанциях, но проигрывал на средних и больших, ПВО кораблей было сопоставимо, бронирование «Бруклина» однозначно уступало проекту 68 (в первую очередь из-за ошибок распределения брони), скорость – ниже. Легкие крейсера «Кливленд» … представляли собой большую ошибку американского военного кораблестроения и, вероятно, худшим типом крейсеров США. К счастью для американцев, значительная их часть была достроена в качестве малых авианосцев, а в этом качестве корабли оказались вполне удачны.

А вот как легкие крейсера… Снятие одной 152-мм башни ослабило огневую мощь, которой славился «Бруклин», а сокращение бронирования ухудшило и без того неважную защиту. Все это было сделано ради усиления противовоздушной обороны: легкие крейсеры данного типа получили беспрецедентно мощную 12-орудийную батарею 127-мм/38 орудий, заслуженно считающихся лучшими корабельными зенитными орудиями второй мировой войны. Более того – двухорудийные установки размещались «ромбически», что при наличии 6 установок позволяло вести огонь четырьмя из них на любой борт – такими возможностями не обладал ни один легкий крейсер мира. Но и цена за эти достоинства оказалась чрезмерно высока: корабли типа «Кливленд» отличались чрезмерно большим верхним весом и как следствие – неважной остойчивостью. Эта проблема была очевидна конструкторам еще на этапе проектирования корабля, поэтому с целью облегчения верхних весов они предполагали использовать при строительстве корабельных надстроек… алюминиевые сплавы. Но такого количества алюминия в военное время не нашлось даже у США, так что в итоге надстройки делались из обычной кораблестроительной стали.

Сложно даже сказать, какой вариант хуже: с одной стороны, трагедия эсминца «Шеффилд» со всей очевидностью продемонстрировала опасность алюминиевых сплавов в военном кораблестроении, но с другой стороны, и так не слишком остойчивые крейсера получили дополнительную перегрузку. А ведь по первоначальному проекту на «Кливлендах» вообще не предусматривалось размещение зенитных автоматов – только 12,7-мм пулеметы. Но в процессе строительства стало очевидно, что несмотря на мощнейшую 127-мм батарею, автоматические пушки все же нужны – сперва собирались ставить 28-мм «чикагские пианино», но при сдаче флоту «Кливленды» получали 40-мм автоматы, при этом их количество на ряде крейсеров серии доходило до 28. В результате, для того, чтобы как-то выровнять ситуацию с остойчивостью с крейсеров, приходилось снимать катапульты, боевые рубки и даже башенные дальномеры, укладывать им в трюмы балласт, но кардинально ситуацию это не улучшило.

Кроме проблем с остойчивостью, корабли отличались не лучшей ПТЗ – всего одна авиационная торпеда, попавшая… даже не в середину группы отсеков энергетической установки крейсера «Хьюстон», а в крайнее машинное отделение №1 привела к полному затоплению всей ЭУ и полной потере хода. Также эти корабли были весьма нелюбимы среди моряков – из-за очень большой численности экипажа для корабля таки размеров. Если на крейсерах типа «Бруклин» экипаж включал в себя 888 человек (примерно столько же было и на британском «Белфасте») то экипаж «Кливлендов» насчитывал аж 1255 человек, вынужденных существовать в большой тесноте.

И при всем этом фактические возможности ПВО оказались не так уж и велики – корабли типа «Кливленд» в ходе войны неоднократно поражались одиночными камикадзе, а «Бирмингем» не смог защитить авианосец «Принстон» (переделанный из крейсера типа «Кливленд»!) от удара единственного японского бомбардировщика.

Служба крейсеров типа «Кливленд» стала на удивление короткой — по завершении войны (1946-47 гг) крейсера этого типа массово выводились из состава действующего флота в резерв. Несмотря на отдельные достоинства, крейсера данного типа у американцев не получились – иное дело последовавшие за ними корабли типа «Фарго», заложенные в конце 1943 года. Но эти корабли, фактически уже вступившие в строй после войны, мы будем сравнивать не с довоенным проектом 68, а с модернизированным 68-К.

Июл 10 2014

28

Поскольку лёгкие крейсера (исключительно в данной АИ), и как защитники торговли, и как её прерыватели, считались сугубо орудием колониальных разборок империалистических хищников между собой, практически непригодным для защиты первого в мире государства победившего пролетариата, в выборе типа перспективного крейсера для РККФ, предпочтение было отдано крейсерам тяжёлым, которые не только могут с гораздо большим успехом выполнять все задачи крейсеров лёгких, но ещё и уничтожать последние, пользуясь преимуществом в вооружении, при этом оставаясь в относительно близком водоизмещении и стоимости.

Но, разработка первого советского ТКР сразу же столкнулась с серьёзными проблемами. Мы просто не умели их строить. Попытка обратиться к передовому зарубежному опыту военного судостроения нашла позитивный отклик исключительно в Италии, куда и направили большую делегацию наших специалистов в т. ч. и для изучения опыта строительства тяжёлых крейсеров. Благо итальянцам в данном вопросе было чем похвастаться. Их флот уже получил два ТКР типа «Тренто»

и в 31-32 г.г. один за другим в строй вступали четыре новейшие ТКР типа «Зара» - одни из лучших (если вообще не лучшие) ТКР в мире.




В стадии постройки находился последний итальянский ТКР «Больцано», не только вобравший в себя весь опыт строительства ТКР накопленный итальянскими корабелами, но и, как утверждают флотские эстеты, самый красивый ТКР в мире. (Вместе с тем, учитывая, что строился «Больцано» в рамках концепции «Тренто» - «скорость главный приоритет», назвать его одним из сильнейших объективно невозможно).




Оценив по достоинству итальянские корабли, наши военморы поняли, что договорные ограничения существенно и негативно влияют на ТТХ кораблей. В т. ч. ТКР. На тех же «Тренто», ради высокой скорости жертвовали прочностью корпуса и бронезащитой, рассчитанной лишь на защиту от шестидюймовок лёгких крейсеров. А на «Зарах» как раз наоборот - ради защиты от восьмидюймовых снарядов, скоростью. Конечно, СССР никакие договорные ограничения не касались, но существенное повышение ТТХ с решительным выходом за те самые ограничения, неизбежно приводило к росту тоннажа и как следствие стоимости ТКР, что для отнюдь не богатого пролетарского государства было критически важно.

Посему, конструкторов озадачили нешуточным требованием совместить несовместимое: 8 стволов главного калибра, обеспечивающего решительное превосходство и над лёгкими крейсерами, и возможность вести бой с тяжёлыми. Скорость хотелось иметь как у «Тренто», а бронезащиту на уровне «Зары». При этом, водоизмещение ни в коем случае не больше чем у итальянцев!

Думали-решали. В итоге, получилось вот что:

Начав как водится с обзора того что имеется, касательно вооружения, пришли к неутешительному выводу - 180 мм пушки на которые возлагались большие надежды и которые вроде бы вполне подходят под диктуемую задачу, тех самых надежд не оправдали. Даже в одноствольном варианте скорострельность и надёжность низкие, живучесть стволов вообще никакая, а вес большой.

Изучив итальянские башенные установки ГК ТКР типа «Тренто», пришли к выводу, что башни слишком ужаты. Элеватор подачи один. Оба ствола в одной узкой люльке располагаются слишком близко друг к другу, что негативно сказывается и на живучести и на точности стрельбы. В общем и целом плохо, но… самое то, если по примеру французов, заложивших в этом же 32-ом году свой «Дюнкерк», сделать четырёхорудийную башню! Всё просто. По сути итальянская «ужатая» башня со стволами в одной компактной люльке и единственным элеватором подачи, будет половинкой четырёхорудийной башни. В башне, ради повышения живучести, две таких половинки разделяются герметичной бронеперегородкой, а вертикальное наведение может осуществляться как синхронно, так и независимо. При этом, чтоб избежать негативного влияния близко посаженных стволов в каждой паре, при пристрелке предполагалось использовать поочерёдно либо только правые, либо только левые стволы обеих полубашен (две такие башни обеспечивали нормальный четырёхорудийный пристрелочный залп) и только добившись накрытия, переходить на беглый огонь залпами из всех стволов. И тут - чуть повышенное рассеивание даже во благо - снаряды ложатся на большей площади и соответственно больше вероятность, что хоть один попадёт точно в цель. Скорострельность при этом, гарантировалась на уровне двухорудийных башен, что было несколько выше, чем скорострельность башен трёхорудийных. (Кстати, критика слишком близкой установки стволов на итальянских крейсерах на мой взгляд чрезмерна. Рассеивание снарядов на дистанции 17 500 м составляло для орудий ТКР типа «Тренто»: 148 м для ББС и 92 м для ФС, а для орудий ТКР типа «Зара»: 110 м для ББС и 107 для ФС. Т.е. меньше одной длины корпуса крейсера, и не сильно отличается от рассевания снарядов арты ГК крейсеров других стран. Гораздо больше, итальянцев подводила разница в весе снарядов, устранять которую им приходилось вплоть до сортировки снарядов по весу уже на кораблях).

В процессе проектирования четырёхорудийных башен ГК, специалистам удалось разжиться документацией к башням новейшего «Больцано» отличающихся от башен «Тренто» отдельным элеватором для зарядов и возможностью заряжания под любым углом возвышения (у «Тренто» заряжание производилось при фиксированном угле 15 гр.). Скопировать же систему заряжания орудий ГК ТКР типа «Зара» не представлялось возможным из-за ограничения диаметра барбета в который физически не могли поместиться шесть элеваторов. В башнях «Зар», элеваторов было аж три: один подавал снаряд, а два других подавали полузаряды. Впрочем, скорострельности «Больцано», с полным циклом зарядки орудий башни в 16 сек. считалось вполне достаточно.

Опять-таки ради снижения общего веса артсистемы, вместо общепринятых 203 мм орудий, решили вооружить корабль 190 мм пушками от фирмы Ансальдо, которыми итальянцы вооружали два ТКР строящиеся в Италии для Аргентины и которые, по сути, являлись уменьшенной копией «Тренто».




(Прообразом этих орудий также вооружались британские ТКР типа «Хокинс» причём цель перехода с 203 на 190 мм, преследовалась аналогичная - сэкономить вес).

Две четырёхорудийные башни со 190 мм пушками вместо четырёх двухорудийных 203 мм, при уменьшенном бронировании со 100 до 70 мм, позволили не только существенно снизить суммарный вес ГК, но и прилично сократить длину главного бронепояса, который на «Тренто» начинался аж в восьми метрах к форштевню от носовой башни и заканчивался в пяти метрах позади кормовой башни! Теперь главный бронепояс будет прикрывать борта корабля от барбета носовой до барбета кормовой башни, защищая подпалубную часть башен и расположенную между ними СУ. При этом, румпельное отделение и погреба, защищались индивидуальными цитаделями с бортовой бронёй аналогичной толщины и прикрывались сверху более толстой бронёй, чем броня главной палубы. Сэкономленный на этой экзекуции вес, в сочетании с более лёгким ГК, будет пущен на утолщение брони главного бронепояса и локальных цитаделей с 70 до 140 мм. 140 мм броня будет защищать и боевую рубку. Верхний 30 мм бронепояс упраздняется вовсе, а сэкономленный на нём вес позволит довести толщину главной бронепалубы до 70 мм. Такой же толщины будут траверсы. Таким образом, бронезащита жизненно важных частей корабля приближалась к бронированию «Зары», а в защите оконечностей, уповали на сквозные пролёты бронебойных снарядов без срабатывания детонаторов.

Прочее артвооружение было подобно установленному итальянцами на «Альмиранте Браун» и его систершипе: два трёхтрубных ТА калибра 533 мм, 6 универсальных спарок «Одеро-Терни» калибра 102 мм (дополненных коробчатыми щитами подобными установкам Минизини на итальянских ТКР) и столько же 37 мм зенитных автоматов обр. 28 г.

Универсалки «Одеро-Терни» были закуплены вместе с лицензией на их выпуск, поскольку на сравнительных испытаниях оказались значительно совершеннее отечественных 102 мм зенитных пушек. Что же касается «пом-помов», то, несмотря на то, что на испытаниях, сработанные умельцами завода «Большевик» на основе виккерсовского «пом-пома» автоматы обр. 28 года показали неважнецкую точность стрельбы и невысокую надёжность автоматики, их тем не менее начали производить серийно невзирая на все недостатки, поскольку альтернативы им просто не было. Тем более что большую часть отказов автоматы давали из-за низкого качества гильз, а повышенное рассеивание объяснялось неудачной формой поясков снарядов. Все эти проблемы были не критичны и разрешимы.

В РИ, на мой взгляд была совершена фатальная ошибка связанная с передачей производства этого автомата с «Большевика», имевшего большой опыт производства этих автоматов (виккерсовские автоматы там делали, доделывали и ремонтировали с 16 по 26 г.г.) на совершенно к тому не готовый завод №8 им. Калинина в Подлипках. Там собирали зенитки Лендера-Тарнавского и в принципе, сосредоточить производство зениток на специально выделенном предприятии было логично. Вот только непонятно по какой причине одновременно с выпуском зенитного автомата обр. 28 года на это же, не шибко оборудованное и обеспеченное соответствующими кадрами предприятие, свалили освоение выпуска не только немецких 76,2, 37 и 20 мм зениток, но и противотанковых пушек! И, к чести завода и его специалистов, с выпуском 76,2 мм зенитки и ПТП они справились. Хоть и не без больших проблем. А вот возня с заведомо дефектными немецкими зенитными автоматами лишила завод возможности освоить-таки выпуск МЗА обр. 28 г.

Кочующее из издания в издание обвинение завода №8 в том, что оно по своей неумелости не смогло освоить замечательные немецкие автоматы «с которыми немцы всю войну провоевали» не верно в корне. В СССР немцы поставили два кое как работающих образца 20 мм автомата, начать производство которых по полученным от немцев чертежам оказалось невозможно (точнее можно, но это будет брак, а не продукция). Чертежи и образцы друг другу не соответствовали, что говорило о том, что пушки сделанные немцами по этим чертежам оказались неработоспособны и доводили их методом индивидуальной подгонки деталей, что для серийного производства неприемлемо.

Что же касается 37 мм автомата, то немцы поставили в СССР лишь чертежи, несколько деталей и… заготовок для деталей, поскольку единственный, изготовленный «Рейнметаллом» образец оказался неработоспособным. В итоге, завод №8 бился с попыткой довести и наладить выпуск недоводимого. Естественно с околонулевым результатом. Немцы же, быстро осознав бесперспективность этих «образцов» (за которые они, кстати, получили хорошие деньги), предпочли просто разработать новые автоматы. Автомат 2 см Flak 30 «с которым немцы провоевали всю войну» был на самом деле сконструирован в 34-ом и в том же году принят на вооружение, а 3,7 см Flak 18, был создан только в 36-ом, а на вооружение принят и вовсе лишь в 38-ом. От тех фуфлыжек, что немцы нам впарили в 30-ом, у этих автоматов остались лишь стволы.

Но, вернёмся в «родные пенаты».

Оставим несчастный завод № 8 мучиться с немецкими чудесами, а «Большевик» будет выпускать свои МЗА обр. 28 г. В течение двух лет эти автоматы, исключительно для нужд флота, собирают можно сказать полукустарным способом. А по другому и не получится, поскольку у завода, загруженного и другими заказами в т. ч. 190 и 102 мм пушками с установками и башнями, просто нет ни кадров, ни оборудования, чтоб штамповать «пом-помы» массовой серией.

Всё изменилось, когда из всё той же Италии, и отнюдь не задаром, были получены точные чертежи, технологические карты и образцы подобного автомата «Виккерс-Терни» обр. 17 г. которыми вооружались все крупные корабли итальянского флота. Этот 40 мм автомат так же был разработан итальянцами на основе виккерсовского «пом-пома» (точнее почти его копировал за исключением системы питания) и был достаточно надёжен и эффективен (для первой половины 30-х по крайней мере), а магазинное питание делало его ещё и более удобным в обслуживании.

Вместе со всем вышеперечисленным, из Италии прибыли необходимые для выпуска станки и прочее оборудование, включая инструментарий.

Всё это счастье было немедленно отправлено на завод №8, где к 1932-му году уже наступило полное прозрение относительно возможности производить немецкие зенитные автоматы обр. 30 г. Там, с непосредственным участием специалистов с «Большевика» (можно сказать, что с «Большевика» на завод №8 откомандировали всех, кто занимался сборкой МЗА обр. 28 г.) и было налажено производство МЗА «Виккерс-Терни», перекалиброванного на отечественные 37 мм (в СССР МЗА обр. 32 г.). При этом, абсолютно для всех было очевидно, что выпуск «пом-помов» мера временная, до освоения выпуска более современных автоматов (таковым в 1936-ом станет лицензионный шведский «Бофорс»).

Зато, в данной АИ, в отличие от РИ, наши корабли будут вооружаться МЗА, а не ублюдочными фуфлыжками в виде 45 мм переделки в зенитку противотанковой пушки.

В результате мелкосерийного производства на «Большевике» отечественных «пом-помов» обр. 28 г. каждый из крейсеров должен был получить по шесть автоматов. Начало же массового выпуска на заводе №8 МЗА «Виккерс-Терни» позволило увеличить количество МЗА на каждом из новых крейсеров до восьми (ещё по одному автомату установили прямо на крышах башен ГК), что по тем временам было круто.

Помимо вышеперечисленного вооружения, корабль мог принимать на борт большое количество мин и глубинных бомб.

Поскольку размещение авиаоборудования на итальянских ТКР было сочтено неудачным в эксплуатации и занимающем слишком много места, на нашем ТКР пневматическую катапульту итальянского типа разместили как на «Больцано» - между труб в поворачивающемся исполнении, а от ангара было решено отказаться вовсе, ограничившись одним гидросамолётом, хранящемся прямо на катапульте. Это было временное решение, в стране не производились корабельные гидросамолёты. Со временем, крейсера должны были получить и ангары (без которых в нашем климате палубной авиации очень некомфортно) и второй самолёт-разведчик. Причём самолёты уже собственной разработки.

Силовая установка гораздо компактнее чем у «Тренто» и полностью копировала СУ ТКР типа «Зара»: 8 котлов, разбиты на две группы-эшелона (5 и 3) работающих на 2 ТЗА общей проектной мощностью 95 000 л. с. Однако в процессе создания СУ, мощность её основных элементов удалось повысить до 105 000-110 000 л.с. с которыми крейсер должен был развивать скорость без форсажа в стабильные 34 узла.

Чертежи корпуса «Тренто» (как корабля уже устаревшего по сравнению с «Зарой») были без проблем получены от итальянцев и основательно переработаны с учётом конструктивных изменений состава вооружения, другой силовой установки и более суровых условий эксплуатации. Очень многое было взято и от «Зары».

Поскольку в процессе эксплуатации «Тренто» были выявлены сильные вибрации корпуса, связанные не только с сумасшедшей мощностью СУ, но и чрезмерной длиной и слабостью переоблегчённого корпуса «Тренто», длина корпуса нашего ТКР практически соответствовала длине «Зары» (185 м против 182,7 м), но ради сохранения скоростных пропорций, чуть (на 0,6 м) уменьшили его ширину. Благодаря наличию всего двух башен, длину можно было и ещё сократить, но на это не пошли, поскольку для достижения высоких скоростей и требуемого уровня бронезащиты требовались соответствующие пропорции и водоизмещение.

Так же по опыту эксплуатации «Тренто», выявившего на больших ходах вибрации треногой фок-мачты, жёсткость мачты усилили, изначально сделав её четырёхопорной.

СУО в основном копировала итальянскую. Главное отличие заключалось в том, что универсальный калибр у итальянцев управлялся от одних директоров для стрельбы по надводным целям и от других для стрельбы по целям воздушным (итальянцы считали, что так и проще и живучесть СУО повышается). На наших крейсерах, опять-таки ради упрощения и удешевления, все 102 мм установки каждого борта были жёстко привязаны к своим директорам, которые управляли огнём и по надводным и по воздушным целям. Для повышения же живучести СУО универсального калибра, была предусмотрена возможность переключения управления установок любого борта на резервный КДП главного калибра. Нельзя сказать, что это было самое лучшее решение из возможных (тем более что с того же самого резервного КДП наводились торпедные установки), но, учитывая, что КДП ГК крейсер имел аж три, эта система была признана наиболее оптимальной и простой в реализации.

Проект понравился и был принят с единственным возражением - имея всего две башни ГК, их бронезащиту потребовали удвоить по крайней мере с лобовой проекции и довести до уровня главного бронепояса (140 мм), уделив особое внимание защите приборов и механизмов башни.

По данному проекту в 1933-34-ом годах заложили сразу четыре корабля. Два на черноморских и два на балтийских верфях. И это было только начало.




	«Тренто» (2 ед.)	«Зара» (4 ед.)	«А.Браун» (2ед.)	«Чапаев» (4 ед.)
Водоизмещение
Размерения	196,6х20,6х6,57	182,7х20,6х5,9	162,5х17,8х4,7
Силовая установка	12 ПК, 4 ТЗА	8 ПК, 2 ТЗА	6 ПК, 2 ТЗА
Макс. скорость
Бронирование: Траверсы
Вооружение: